Закат озарился алым пламенем на горизонте, волны с шумом разбивались о камни на берегу. Дейви Джонс задумчиво смотрел вдаль. Для большей идиллии не хватало ещё пары горящих кораблей, то нелепое суденышко набитое кучкой недоумков скоро пойдет на корм рыбам. И не смотря на такой, казалось бы, удачный расклад, Джонса не покидало чувство неудовлетворения. Топишь, сжигаешь, да всё ни то.
Он поднял один из камней и бросил в море, тонкий булыжник заскользил по водной глади и вскоре исчез из виду. Сколько ещё кораблей нужно пустить на дно, скольких русалок порадовать дарами и не получить ничего взамен, кроме угнетающей пустоты. Второй камень последовал за первым, но утонул раньше. Джонс чертыхнулся и с размаху бросил третий булыжник, затонувший с громким бульком.
Вечер сменился ночью, Тортуга жила по привычным законам. По улицам бродили пьяные матросы, пираты, девки, из таверн слышались крики и песни на разные голоса. От жуткой какофонии звуков захотелось сбежать, вернуться на корабль и позабыть саму идею ночной прогулки по суше. Да и с чего ему подобная мысль вообще пришла в голову? Прогулки по суше. Подумать только. Безумнее мысли и возникнуть не могло. Именно на суше осталось его сердце, именно здесь оно обрело свой сомнительный покой. Здесь осталась та, которую он проклял. Или она прокляла его? Не всё ли равно.
Его взгляд привлек красный фонарь. Двери настежь открыты, музыка и смех доносились изнутри. Вылетевший из дверей мужчина приземлился у ног Джонса.
- Жизель, я иду к тебе, Жи..., - пошатываясь моряк поднялся и неловкими шагами по дуге пошел обратно.
Вот она, жизнь на суше. Губы Джонса растянулись в подобии улыбки и он последовал за незадачливым моряком. Душное помещение было пропитано запахом мускуса, табака и дешевого рома. На лестнице стояла светловолосая девица, у её ног ползал тот самый пьяный моряк, умоляя о поцелуе.

Сцена походила на спектакли с подмостков бродячих артистов. Благоверная принимает любовника пока муж в море, а тут как нельзя кстати возвращается рогоносец. Начинается комическая потасовка, в результате которой незадачливый любовник вылетает в хозяйское окно, жена причитает, а муж гневается. Всё завершается любовной идиллией и как раз пока жена обхаживает мужа, из-под кровати осторожно выползает второй любовник.
Странное стечение обстоятельств заставило Дейви почувствовать себя на месте бравого рогоносца. Девушка надо заметить хороша собой, её легкий испуг даже порадовал Джонса. Неужели даже в таком виде он способен внушать страх?
Пьяный моряк продолжал навязчиво молить о своих плотских желаниях, порядком утомив Проклятого. Не сдержавшись, Джонс схватил бедолагу за шкирку и отбросил в сторону. Судя по визгам, моряк приземлился на кого-то из гостей.
- Он доставлял слишком много беспокойства, - улыбка осветила его лицо, он позволил себе чуть коснуться губами кончиков её пальцев, - Дэвид, всегда к вашим услугам. Вы не находите, что здесь слишком шумно?
Прогулка становилась всё интереснее и интереснее. Мимо них пронеслась парочка, темноволосая девица задрав юбки выше колен вбежала вверх по лестнице, а за ней с горящими глазами едва поспевал очередной моряк.
- И что же в этом месте забыла столь утонченная особа, как вы? Должно быть вам надоели однообразные ночи, пьяные воздыхатели. Или быть может я ошибаюсь?

Жизнь порой преподносит необычные подарки, их не всегда можно распознать, вы с легкостью можете пройти мимо, не придав значения находке. И лишь спустя долгие годы, а быть может дни или минуты, приходит осознание потери. Не сказать, что Дейви страдал от отсутствия сердца, где-то вдали оно продолжало биться, унося прочь все страдания минувших столетий. Человек редко замечает привычные вещи - будь то сердце или дыхание. Отчего-то именно сейчас он вспомнил давно утерянное. Нет, ни сердце, свою жизнь, прошло уже много лет, вряд ли кто сможет сказать сколько именно. Точных сведений не сохранилось даже в судовых журналах, время слишком жестоко. Его редкие вылазки на берег заставляли вспоминать, он становился человечнее. Дейви ненавидел себя за эту слабость. Морской Дьявол горевавший о своей человеческой жизни не достоин быть повелителем стихии, такой правитель только тритонам насмех.
Отринуть законы древней, как мир, сделки он был не вправе, как и сражаться с самим собой. В глубине души он всегда жаждал вернуться в те дни, изменить реальность, изменить свою жизнь. Не бывать тому. Никогда.
Девушка, стоявшая перед ним, была лишь одной из многих. Скольким он пел дифирамбы? Сколько русалок появилось благодаря его вмешательству? Всё пустое. Он лишь сосуд, с черной пустотой внутри, поглощающей всех и вся.
- Жар ваших слов не сравним с холодом темных улиц, - машинальным жестом он пригладил волосы и улыбнулся, - Да не всё ли равно. Я редко заглядываю в столь теплые места и, пожалуй, не откажусь от вина. А быть может у вас найдется старый добрый ром? Или у вас есть другие способы согреть моряка?

Моя жена морская стихия, мой дом "Летучий голландец" и нет для меня иной судьбы. Слова застыли льдинкой в его душе, проклятой навеки. Страшная правда не должна бередить умы прелестных дам, пусть обманчивый облик вводит в искушение, ввергая в пылкие объятия греха.
Прикосновения смертной были приятны и смелы, даже излишне смелы. Каждый раз его мучила навязчивая мысль, были бы они столь ласковы, явись он в истинном облике. Лик проклятого был по душе лишь кракену, остальным было всё равно, кто-то его боялся, кто-то делал вид, что не боится. Эмоции смертных оставались для него источником удовольствия. Он любил внушать страх, но сильнее его влекло к тем немногочисленным смельчакам, осмелившимся смотреть ему в глаза.
- Мое сердце принадлежит суше, а душа бескрайним морским просторам, - он поймал её руку и отвел в сторону, - Но мне нужна морская жена. Готова ли ты стать ею?
Свободной рукой он обхватил девушку за талию и притянул ещё ближе. Их губы соприкоснулись, легкий поцелуй сродни прохладному морскому бризу. Жар её тела передавался ему, согревая проклятого.
- Лишь так можно согреть...
Проклятого...